Пузыристо-взрывное похмелье,
От Диснайских тусовок похоже…
Ем с холодной водой вермишель я,
И скучаю, скучаю… Вы тоже?

Вам запомнились мокрые ветры,
От которых “в пупырышках кожа”.
И дороги витой километры
Серпантином Вам в память. Мне тоже.

Дизель тихо урчал под капотом,
“Колыбельную” пел Вам быть может.
В сердце тлело и ёкало что-то…
Я был минимум счастлив. Вы тоже?

Мы делились единым дыханьем
С языками костра. И дороже
Было Вам лишь одно осязанье
Необъятного мира. Мне тоже!

“Колокольчик” в объятьях укутал
Столь усердно надутое ложе.
Три кубических метра уюта…
Вам не тесно там было? Нам тоже.

Битва рыцарей в стенах заветных,
На зонтах!!! Очень глупо, но всё же…
За любовь, за отчизну и… Свету.
Вы сражались достойно. Я тоже!

Память пишет, увы, по живому,
Всё забудется лет через двести…
Я к решенью пришёл таковому:
Мы ещё “погудим” с Вами вместе!

* * * * * * *

Зонт один на двоих, и промокли у Светы кроссовки,
Аккуратно ложится на брюки сырая роса.
По округе разносятся звуки диснайской тусовки,
Опьянённые утренним хмелем слышны голоса.

А любимые двое сопят беззаботно в палатке,
Снятся им шоколадно-десертные сладкие сны.
Мы не спим! Ждём, когда растворят грозовые осадки
На небесном стекле бледно-жёлтую кляксу луны.

Вот и мостик! Красивый и крепкий, дощечка к дощечке...
Здесь устало шумит потревоженный музыкой лес,
И куда-то стремится, торопится в даль Ровнотечка,
За собой увлекая хрустальные слёзы небес.

Дым костра беспардонно ворвался в объятья тумана,
Игналинский фасад нахлебался воды и раскис...
Оба-на! В пол шестого утра, на сырую поляну,
Неспеша и размеренно вышел Исхаков Ильгиз!

Без зонта, без плаща, сам такой до ушей бородатый,
В апельсиновой майке (короче, в чём мать родила)
Добрый весь, и большой, и чудной... В общем, тоже п... отрясный
Подошёл к нам спокойно, и тихо спросил: “Как дела?”